Еретики Дюны - Страница 80

Оценка Икса. Архивы Бене Джессерит

Хедли Туек, Верховный Жрец и номинальный правитель Ракиса, чувствовал, что не соответствует требованиям, только что возложенным на него.

Ночь пыльным туманом обволокла город Кин, но здесь, в его личной палате аудиенций, сверкание множества глоуглобов рассеивало тени. Однако даже здесь, в самом сердце его храма, было слышно отдаленное завывание ветра, сезонных страданий этой планеты.

Палата аудиенций была помещением неправильной формы, семи метров в длину и четырех метров в ширину. Дальний от входа конец почти неощутимо сужался. Потолок в том же направлении тоже шел с мягким наклоном. Занавески из спайсового волокна и хитрые жалюзи желтого и серого оттенков скрывали неправильности. Одна из занавесок скрывала фокусирующий горн, который передавал даже малейшие звуки подслушивающим за пределами этой комнаты.

Только Дарви Одраде, новая Настоятельница Оплота Бене Джессерит на Ракисе, сидела с Туеком в этой палате приемов. Они смотрели друг на друга через небольшое пространство между их мягкими зелеными подушками.

Туек постарался сдержать гримасу. Это усилие разоблачающе исказило его обычно властные черты. Он с величайшей тщательностью готовился к нынешней встрече Смотрители гардероба старательно привели в порядок одеяние на его высокой несколько дородной фигуре. На его длинных ногах были золотые сандалии. Стилсьют под его облачением был чистой бутафорией: никаких насосов или водосборных кармашков, никаких неудобных и отнимающих время приспособлений. Его серебристо-седые волосы были зачесаны к плечам — подходящее обрамление для квадратного лица с широким полным ртом и тяжелым подбородком. В его глазах появился благосклонный взгляд — он научился напускать на себя такое выражение у своего деда. Войдя в палату аудиенций, чтобы встретить Одраде, он чувствовал себя весьма представительным, но теперь, внезапно, у него появилось ощущение, что обнажен и растрепан.

«Он и в самом деле довольно пустоголов», — подумала Одраде.

А Туек думал: «Я не могу обсуждать с ней этот ужасный Манифест! Ни тлейлаксанским Господином, ни с этими Лицевыми Танцорами, подслушивающими в другом помещении. Какой Шайтан меня дернул разрешить это?»

— Это ересь, ясно и просто, — сказал Туек.

— Мы всего лишь одна религия среди многих, — возразила Одраде. И с людьми, возвращающимися из Рассеяния, с возрастанием количества сект и различных верований…

— Мы — единственная истинная вера, — заявил Туек.

Одраде подавила улыбку. «Он сказал это точно так, как надо. И Вафф, наверняка, его слышал». Туеком замечательно легко было управлять. Если Орден прав насчет Ваффа, то слова Туека взбесят тлейлаксанского Господина.

Глубоким и значительным голосом Одраде сказала:

— Манифест поднимает вопросы, над которыми все должны задуматься: верующие и неверующие, в равной степени.

— Да что все это имеет общего со Святым Ребенком? — вопросил Туек. — Ты сказала мне, что мы должны встретиться по делам, касающимся…

— Разумеется! Не старайся отрицать, что знаешь, как много людей начинает поклоняться Шиэне. Манифест подразумевает…

— Манифест! Манифест! Это еретический документ, который будет уничтожен. Что до Шиэны, она должна вернуться под нашу исключительную опеку!

— Нет, — тихо ответила Одраде.

«До чего же возбужден Туек, — подумала она. Его жесткая шея еле-еле шевелилась, когда он поворачивал голову из стороны в сторону, но взгляд упорно возвращался к занавеске справа от Одраде, словно указывая на это особенное место. — До чего же он прозрачен, этот Верховный Жрец. Он мог бы с равным успехом прямо сознаться, что Вафф подслушивает гдето за этой занавеской».

— А затем вы увезете ее с Ракиса, — сказал Туек.

— Она останется здесь, — ответила Одраде. — Точно так, как мы тебе обещали.

— А почему она не может…

— Ну-ну! Шиэна ясно изложила свои желания. Я уверена, тебе докладывали ее слова. Она хочет стать Преподобной Матерью.

— Она уже является…

— Владыка Туек! Не пытайся хитрить со мной. Она ясно изложила свое желание, и мы счастливы ей угодить. С чего тебе возражать? Преподобные Матери служили Разделенному Богу во времена Свободных. Почему бы не сейчас?

— Вы, Бене Джессерит, умеете заставить людей говорить то, чего они не хотят говорить, — обвинил Туек. — Нам не следовало обсуждать это наедине. Мои советники…

— Твои советники только замутили бы наш спор. То, что подразумевается в Манифесте Атридесов…

— Я буду обсуждать только Шиэну! — Туек приосанился, принимая, как он считал, позу неколебимо твердого Верховного Жреца.

— Мы ее и обсуждаем, — сказала Одраде.

— Тогда позволь мне ясно тебе заявить, что мы требуем, чтобы в ее свите находилось больше наших людей. Она должна охраняться со всех…

— Так, как она охранялась в том саду на крыше? — спросила Одраде.

— Преподобная Мать Одраде — это Святой Ракис! У вас здесь нет никаких прав, кроме тех, что мы вам даровали!

— Права? Шиэна стала мишенью, да, мишенью для многих амбиций, и ты еще желаешь спорить о правах?

— Мои обязанности, как Верховного Жреца, ясны. Святая Церковь Разделенного Бога будет…

— Владыка Туек! Я изо всех стараюсь соблюдать необходимую вежливость. То, что я делаю — настолько же для твоего блага, как и для нашего собственного. Предпринятые нами действия…

— Действия? Какие действия? — эти слова вырвались у Туека с хриплым прихрюкиванием. Эти ужасные ведьмы Бене Джессерит! Тлейлаксанцы позади него и Преподобная Мать перед ним! Туек чувствовал себя мячиком в жуткой игре, отбрасываемым туда-сюда ужасными силами. Мирный Ракис, безопасное место его ежедневных обязанностей, исчез, Туек выкинут на арену, правила игры на которой не совсем ему понятны.